Неточные совпадения
«Ночью писать, — думал Обломов, — когда же спать-то? А поди тысяч пять в год заработает! Это хлеб! Да писать-то все, тратить
мысль, душу
свою на мелочи,
менять убеждения, торговать умом и воображением, насиловать
свою натуру, волноваться, кипеть, гореть, не знать покоя и все куда-то двигаться… И все писать, все писать, как колесо, как машина: пиши завтра, послезавтра; праздник придет, лето настанет — а он все пиши? Когда же остановиться и отдохнуть? Несчастный!»
Так, вероятно, в далекие, глухие времена, когда были пророки, когда меньше было
мыслей и слов и молод был сам грозный закон, за смерть платящий смертью, и звери дружили с человеком, и молния протягивала ему руку — так в те далекие и странные времена становился доступен смертям преступивший: его жалила пчела, и бодал остророгий бык, и камень ждал часа падения
своего, чтобы раздробить непокрытую голову; и болезнь терзала его на виду у людей, как шакал терзает падаль; и все стрелы, ломая
свой полет, искали черного сердца и опущенных глаз; и реки
меняли свое течение, подмывая песок у ног его, и сам владыка-океан бросал на землю
свои косматые валы и ревом
своим гнал его в пустыню.
— Дай, думаю, у ней побываю да порасскажу, может она моему горю и поможет, образумит
своего соколика… Где исправник не сможет, там баба, думаю, в лучшем виде дело отделает… Ха, ха, ха… Больше мне от вас ничего и не надобно… Чтобы он только бросил Маргаритку-то, да и имение, как ни есть, отнял… Один бросит, другой бросит, надоест
менять ей, она ко мне и вернется… Одной этой
мыслью и живу. Люблю ее, люблю, подлую… Кабы не надежда эта, давно бы пулю в лоб пустил… пулю.
На реке и кое-где на лугу поднимался туман. Высокие, узкие клочья тумана, густые и белые, как молоко, бродили над рекой, заслоняя отражения звезд и цепляясь за ивы. Они каждую минуту
меняли свой вид и казалось, что одни обнимались, другие кланялись, третьи поднимали к небу
свои руки с широкими поповскими рукавами, как будто молились… Вероятно, они навели Дмитрия Петровича на
мысль о привидениях и покойниках, потому что он обернулся ко мне лицом и спросил, грустно улыбаясь...